Вот это, знаете… Я как-то с Алексеем Ивановым обсуждал этот вопрос, почему такая страшная, странная особенность русского характера. Все, увидев своих за границей, радуются. Мы, увидев свои за границей, досадуем.
«Это потому, что всего мало»,— говорит Иванов.— «Приходится всем делиться. И поэтому даже русский человек, увидев русского человека в пустыне, не обрадуется, потому что даже песка в этой пустыне покажется ему мало». Это интересная точка зрения, как бы такое воспитание долгим дефицитом, но если говорить серьезно, то я думаю, тут причина в другом. Действительно, любимая фраза Солженицына, он цитирует там, насколько я помню, кого-то из публицистов журнала «22», чуть ли не самого Воронеля, что «у евреев есть взаимовыручка, а мы, русские, хуже собак друг другу». Есть такое, это опасно. Почему это происходит — я не знаю. Наверное, это какая-то глубокая память о завоевании. Что мы завоеванный народ, и до сих пор мы делимся тайно на захватчиков, завоевателей и завоеванных. Поэтому у нас нет априорной веры незнакомцу, может быть. В «ЖД» я пытался эту концепцию прокрутить.
Я тоже часто замечаю, попав за границу и увидев за соседним столиком русских, я не столько радуюсь, сколько досадую, потому что знаю: они будут за мной недоброжелательно наблюдать и напишут в фейсбуке, как я себя неправильно вел за границей. А кроме того, что они начнут иностранцам кичливо показывать, как иностранцы все делают неправильно. Мне кажется, это априорная недоброжелательность, как мне Марья Васильевна Розанова сказала в интервью: «Русские любят быть плохими». Интересно же, все хотят быть хорошими, а мы хотим быть плохими. Это не очень приятная черта. Я знаю, что меня сейчас какой-нибудь особо агрессивный идиот обязательно обвинит в русофобии. Надеюсь, что это слово будет в свое время в приличном обществе под запретом, как что-нибудь совершенно неприличное. Поэтому никакой русофобии здесь нет, а есть действительно психологический феномен, связанный с тем, что пока в России нет профессиональной, национальной и внутренней солидарности. Нет базовых принципов, на которых этот базис мог бы держаться. Даже во время общего праздника все спорят о том, что сосед болеет неправильно. Или он слишком много кричит, или как можно болеть, когда одни сидят, а другие нищенствуют? И все неправильно вы празднуете, и неправильно вы скорбите! Даже мундиаль не принес нам никакой солидарности.
Да, вот такой вот удивительно разобщенный народ. Связано это, понимаете, с тем, что цели нет, нет единства, а если нет общей задачи, то, соответственно, не может быть и никакой созидательной цели, ведь у нас возможность созидания только для того, чтобы истреблять каких-то очередных врагов. Давайте всех убьем, чтобы на этом построить солидарность. А чтобы вместе что-нибудь делать — боже упаси. Последний раз — полет Гагарина. Так что меня это скорее настораживает. И тоже я не знаю объяснения. Где-то глубоко в истории.
