Узнаю Хмельницкую в этом. Для нее, конечно, Голявкин слишком груб и, может быть, развязен, но мне нравятся именно взрослые вещи Голявкина. Они не инфантильные, они такие обэриутские. Помните эти упоительные совершенно куски: «Флажки, кругом флажки. Все небо покрыто флажками, флажками насыщен воздух. Среди флажков сидит маленький мальчик и ест флажок». Флажок — это такая булочка, но и интересно именно то, что он «ест флажок». И потом «Я жду вас всегда...», «Привет вам, птицы!», «Из Невы в Неву», да даже «Арфа и бокс». Мне нравится взрослый Голявкин.
Наверное, обэриуты для Хмельницкой (она, в отличие от Гинзбург, обэриутов не жаловала) они действительно чужды легкого и нежного воздуха понимания. Но детские тексты обэриутов потому так и нравились детям, что в них есть детский, инфантильный цинизм. И вот голявкинские взрослые тексты, обэриутские, мне нравятся не в пример больше, чем его повесть «Мой добрый папа». По-моему, при всем очаровании его детских сочинений, Голявкин — более серьезный писатель, чем мы склонны думать.
