Замечали ли вы, что в сериале Дэвида Линча «Твин Пикс» много отсылок к литературе?

Конечно, мне более близок Линч. При том, что Джармуша я очень люблю. Я высоко ценю «Мертвеца» — наверное, самый популярный в России американский фильм, не считая Чаплина.

Понимаете, в чем я вижу разницу? Вот это вопрос не праздный, на самом деле. Мне просто кажется, что Линч сражается со своими неврозами, со своими реальными болезнями. С фобиями, которые его теснят. Отсюда обилие лейтмотивов, повторяющихся инвариантов. В его фильмах одни и те же образы, одна и та же красная комната с зигзагообразными линиями на полу, пошедшая еще с «Головы-ластика» певица, поющая в странном помещении. То есть он борется с какими-то своими кошмарами.

Джармуш, наоборот (во всяком случае, судя по…

Я не просто ее читал — я был на ее презентации. Я поехал в Дом книги «Москва» и отстоял 2-часовую очередь для того, чтобы получить у Линча автограф и пожать ему руку.

У меня есть этот его знаменитый автограф — знаете, где он ставил несколько таких точек, помимо подписи. Что это означало? По-моему, перфорацию на пленке. Я успел ему сказать, что Elephant Man is the best. Говорить с ним, по условиям, было нельзя, никакой пресс-конференции он не давал. Он встретился, по-моему, во ВГИКЕ со студентами — в общем, так промелькнул по Москве. Но есть фотография вот этого рукопожатия — где-то в сети лежит.

Для меня увидеть Линча было всё-таки таким очень сильным переживаниям. Как говорит Никита…

Ну, только уверенность в том, что ни одна задача не имеет единственного решения. Такой своеобразный постмодернистский агностицизм. В принципе, я не назвал бы Линча постмодернистом. Скорее его корни в экспрессионизме. Постмодернист он в том, что ни одна загадка не имеет конкретной единственной разгадки. Потому что истина — это не шахматный этюд.

Линч вообще больше любит таких, знаете, фриков. Нет, красавицы ему тоже нравятся, но самые его любимые персонажи — это такие карлики странные, которые говорят: «I am the arm!», еще говорят это задом наперед… Ой, как я люблю этот эпизод! Вообще, «Твин Пикс: Огонь, иди со мной» — самый мой любимый фильм Дэвида Линча, самый страшный. Там есть эпизоды — особенно когда Лора Палмер входит в картину,— по страшности не имеющие себе равных. Только идиоты могли провалить эту картину в Каннах, я ее сколько пересматриваю, столько дрожу. Мне очень понравился — я не знаю, апокриф это, или правда — диалог, когда Дэвиду Линчу кто-то говорит: «Дэвид, есть хороший врач, он может справиться с твоей шизофренией». Он…

Жижек — он же не кинокритик, Жижек использует кино, отталкиваясь от него, чтобы построить свои концепции. Концепции он строит блистательно, к реальности они никакого отношения не имеют, к самому Жижеку тоже. Ну, они имеют к нему не большее отношение, чем выдуваемый им мыльный пузырь. Этот пузырь наполнен его выдохом, но ничего о Жижеке он нам не говорит. Было бы интересно, если бы Жижек написал автобиографию. Но вообще он мне кажется гениальным манипулятором и великолепным имитатором, замечательным создателем абстрактных конструкций, похожих на облака. Но совершенно невозможно к этому относиться всерьез, простите меня.

Что касается «Шоссе в никуда», то, по-моему, это блестящий…

Ну нет! Ну, так-то уж давайте всё-таки буквально это не толковать. Хотя и об этом тоже. Лучшее, что написано о Лоуренсе Аравийском, на мой взгляд, это не сценарий этого фильма, а очерк Марка Алданова. Но видите, в чем история? Ну, конечно, не победа Востока над Западом, а скорее такое киплингианское взаимное обогащение, слияние.

Видите ли, это сложная тема, но британское отношение к Востоку гораздо шире, чем колониалистское. Вот о Моэме много вопросов — ну, в связи с тем, что я «Эшендена» упоминал, его цикл, и так далее. Это не просто колонизация, это не презрение колонизатора, это не высокомерие. Это даже не конфликт технократической культуры с культурой, так сказать (чтобы не употреблять…

Ну а кто вам сказал, что надо его понимать? Понимать совершенно необязательно. Видите ли, тут Линч… Конечно, про него должна бы рассказывать Настя Яценко, хорошая моя ученица и большой по нему специалист. У нас была, кстати, её лекция в «Прямой речи», довольно занятная.

Понимаете, особенность Линча в том, что как режиссёр он же тоже фабулы не создаёт, он создаёт среды — как Россия, которая производит не продукты, а среды. Он создаёт такие хронотопы. Вот «Твин Пикс» — самое знаменитое его создание — это развитие идей «Синего бархата», в котором он исследовал тайный ад провинциального города. Ну, помните это ухо в траве? «Blue Velvet» — это как раз очень наглядная картина. Он такой хронотоп…

Он меня зацепил приключениями жанра, тем, что картина начинается как триллер, превращается в мелодраму, потом — в высокую пародию, наконец — в комедию, потом — в боевик, а заканчивается как мистерия. Гениальный фильм! И потом, он очень умный всё-таки. Многие заключённые там мысли для меня важны. Это не то, что все мы можем сказать: «Не надо жалеть уродов!» — а та же мысль, которая мне очень дорога в «Носе» Акутагавы (в переводе Стругацкого): иногда уродство бывает очень глубоким посланием к нам, которого мы не понимаем.

У меня есть о Боланьо большая статья в «Дилетанте». Что касается «2666». Я попробую сформулировать, но это касается моих догадок последнего года о триллере. Появилась новая сюжетная схема триллера. Я понял это благодаря одной моей студентке (студенты всегда наводят на мысли). Она сказала: «В чем заключается секрет гоголевской готики? Мы чаще всего узнаем о причинах событий в конце – как в «Страшной мести» или «Майской ночи…». События происходящие алогичны, они нагромождены, а причина этого находится в центре спирали глубоко, и мы этого не знаем.

Пугает по-настоящему утрата логики сюжета. Когда есть сюжет, и вдруг утрачивается его логика, его привычные компоненты, он…

У меня есть о Боланьо большая статья в «Дилетанте». Что касается «2666». Я попробую сформулировать, но это касается моих догадок последнего года о триллере. Появилась новая сюжетная схема триллера. Я понял это благодаря одной моей студентке (студенты всегда наводят на мысли). Она сказала: «В чем заключается секрет гоголевской готики? Мы чаще всего узнаем о причинах событий в конце – как в «Страшной мести» или «Майской ночи…». События происходящие алогичны, они нагромождены, а причина этого находится в центре спирали глубоко, и мы этого не знаем.

Пугает по-настоящему утрата логики сюжета. Когда есть сюжет, и вдруг утрачивается его логика, его привычные компоненты, он…