Внук доктора Борменталя

Интересно на самом деле по этой теме рассмотреть три текста: «Превращение» Кафки, «Носороги» Ионеско и «Собачье сердце» Булгакова. И еще, конечно, «Внук доктора Борменталя» Житинского. Потому что превращение собаки в человека у Булгакова ведет к абсолютной порче собаки, да и человека тоже не получается. А у Житинского наоборот: собака, ставшая человеком, становится единственным приличным существом на всю повесть. Житинский был добрый. Это жестокая такая повесть, но ужасно трогательная: попытки «всобачить» ее обратно уже не удаются.

Если вдуматься, проза Житинского в этом смысле самая мрачная. Представьте, что таракан Кафки (или, как считал Набоков, навозный жук) становится…

Да, безусловно, превращение животного в человека у Шварца, у Шарикова, у Уэллса и других, и человека в животное (Кафка, Ионеско, Беляев),— в чем тут проблему? Проблема в том, к сожалению, что расчеловечивание — это не всегда плохо. Иногда, в некоторых коллизиях, как у Житинского во «Внуке доктора Борменталя» так получается, что собака оказывается лучше людей. Отсюда же, кстати, зощенковское «Приключение обезьяны».

Понимаете, «Приключение обезьяны» — это рассказ, который вызвал такие громы небесные на его голову не просто так. Дело в том, что животное, ужаснувшись попаданию в мир людей, напоминает о главном: оно напоминает, что практики новой власти были, к сожалению, все-таки…

Проблема в том, что Шариков, доросший до управления государством, сам превращается обратно в животное… Потому что, понимаете, Булгаков, исследуя архетип, исследуя эту тему превращения животного в человека и человека в животного, упустил один важный момент, «джекилхайдовский» момент, который довольно точно понял Стивенсон: частые превращения по линии Джекил-Хайд приводят к тому, что этот процесс становится а) необратимым б) неуправляемым. Один раз выпустив Хайда, вы перестаете его контролировать. 

Так и здесь: сделав из Шарика Шарикова, сделав из доброго и глупого пса довольно страшного пролетария, вы, во-первых, не можете этот процесс сделать вечным, потому что он…

Он не трикстер, конечно. Это другой бродячий сюжет, сюжет фаустианский. Главный герой-то ведь на самом деле Борменталь, в котором совершенно отчетлив автопортрет Булгакова. А Преображенский — это такой демиург, то ли бог, то ли дьявол, искуситель. К Преображенскому у Булгакова очень сложное отношение. Преображенский — очень старая священническая фамилия. Это, в общем, понимаете, история о Фаусте-Борментале, который пытается с помощью алхимии сделать гомункулуса, сделать зверя человеком. А Преображенский ему в этом как бы помогает, Борменталь ассистирует, и они вместе создают этого гомункулуса. А потом оказывается, что их способностей недостаточно. Это фаустианская история, поэтому…

«Собачье сердце» лежит примерно в той же плоскости, что и «Мастер и Маргарита». У Булгакова проблемы вообще-то с гуманизмом. Вернее, он не осознавал это как проблему, а это такое мировоззрение. Булгаков — убеждённый монархист. Он не верит в человека. Он считает, что человеку необходима достаточно жёсткая власть. И он не верит в то, что каждого можно сделать человеком свободным и равным. И для него, конечно, собачье сердце сильнее любого интеллекта.

Видите, в чём опять же проблема. Профессор преображенский сумел сделать из Шарикова человекообразное, но сделать из него человека он не сумел. Преображение это не состоялось, что очень важно. Собачье сердце оказалось сильнее и воспитания, и…